Александр Григорьев: «Мы будем активно продвигать медиацию в спорах между бизнесом и государством»

В ноябре 2020 года Управление Федеральной налоговой службы России по Санкт-Петербургу сообщило о своем опыте внедрения медиации в налоговую практику. Первым опытом построения новой системы взаимоотношений между налоговыми органами и представителями бизнеса стало заключение соглашения между МИФНС России №21 по Санкт-Петербургу и ООО «Риф» (до реорганизации ООО «Таллер»). Применение процедуры позволило не только пополнить бюджет, но и сократить издержки. Журналист Rusbankrot.ru пообщалась с Директором департамента Налоги, Технологии, Урегулирование споров ФБК Legal (ФБК Grant Thornton), проводившим данную медиацию.

Насколько вы считаете тот опыт налоговой медиации, который был в Санкт-Петербурге, масштабируемым? Или это очень уникальный сложный кейс, который один раз повторился и больше такого не будет?

Александр Григорьев: Я думаю, что основное отличие медиации от других способов досудебного урегулирования споров заключается в том, что решение в рамках процедуры принимают обе стороны. Оно не вносится третьей стороной, арбитром или органом государственной власти. И если со стороны бизнеса (а мы слышим такой запрос и потребность в диалоге с государством), мы будем более активно продвигать эту процедуру и возможность урегулирования спора с помощью диалога между бизнесом и государством, и государство будет готово идти на диалог с организациями, в том числе с налогоплательщиками, то, конечно, у медиации есть хорошие перспективы.

И я думаю тот запрос, который приходит к нам и со стороны организаций и со стороны налоговых органов, которые уже попробовали применять процедуру медиации, говорит нам о том, что перспективы достаточно хорошие.

С точки зрения текущего законодательства, сколько преград встречает попытка провести эту процедуру?

Александр Григорьев: Пока мы говорим о том, что процедура медиации применялась в рамках 31 и 21 статей Налогового кодекса. Это право налогового органа вызвать организацию для дачи пояснений в налоговый орган и право организации представить соответствующие пояснения. Конечно, какого-то полноценного нормативного регулирования процедуры медиации сейчас налоговое законодательство непосредственно не содержит.

Но, тем не менее, мы можем руководствоваться теми процедурами, которые предусмотрены в 193 законе о процедуре медиации и применять их.

Тем более, с 2019 года применение процедуры медиации в публичных правоотношениях стало возможным с учетом тех изменений, которые были внесены в закон.

Насколько вы считаете это важным прецедентом, который может продвинуть медиацию в будущем?

Александр Григорьев: Мне кажется, важным, потому что медиация позволяет сторонам слышать друг друга. Мы часто сталкиваемся с проблемами именно в коммуникации сторон. С тем, что очень непросто бывает донести не только свою позицию, а может даже интерес. Организациям и тем представителям, которые участвуют именно в процессе, сложно бывает понять и собственные интересы в тех или иных спорах.

Медиация позволяет наиболее полно видеть картину конфликта и бизнесу и государственным органам, и сближать их фокус видения потенциального или уже существующего спора.

Насколько важен сам факт наличия прецедента? Насколько он стал движущим?

Александр Григорьев: Мне кажется, что раз мы уже сегодня говорим об этом – это уже прецедент, этот факт имеет значение. Я надеюсь, что в дальнейшем медиация будет все-таки более широко применяться к различным правоотношениям, в том числе публичным.