Когда юристов и консультантов привлекают к субсидиарной ответственности

Субсидиарная ответственность, несомненно, является эффективным и зачастую единственным способом защиты имущественных интересов кредиторов должника, особенно в ситуациях, когда активов для удовлетворения всех заявленных требований недостаточно.

Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002г. № 127-ФЗ три года назад был дополнен главой III.2, существенно увеличившей субъектный состав контролирующих должника лиц: к субсидиарной ответственности стало возможным привлекать и иных лиц, имеющих право давать обязательные для исполнения должником указания или иным образом определять действия должника.

Вместе с тем привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности является исключительным механизмом восстановления нарушенных прав кредиторов, о чем Пленум Верховного Суда РФ дал судам разъяснения в своем Постановлении от 21.12.2017г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве».

Немного позднее в Определении от 6 августа 2018 года № 308-ЭС17-6757 (2,3) Верховный суд также назвал такой механизм «экстраординарным» и отметил, что по названной категории дел не может быть применен стандарт доказывания, применяемый в рядовых гражданско-правовых спорах. В частности, для установления факта контроля ответчика над деятельностью должника необходимо предоставить ясные и убедительные доказательства.

Тем не менее, как показывает судебная практика по привлечению к субсидиарной ответственности по обязательствам должников-банкротов, указаниям Верховного суда уделяется все меньше внимания.

В том числе участились случаи привлечения к ответственности лиц, напрямую не имеющих отношения к лицам, контролирующим должников – в частности, юристов-консультантов, что, безусловно, вызывает тревогу среди юридического сообщества.

Под удар могут попасть как штатные юристы, работающие на должника, так и наемные специалисты, осуществляющие услуги по договору с установлением четко поставленных задач.

Действительно, часто имеют место быть случаи, когда должник, понимая, что процедуры банкротства уже не избежать, обращается в юридические компании за консультациями с целью минимизации рисков утраты активов и привлечения бенефициаров компании к ответственности.

В число услуг, предоставляемых юристами, могут входить поиск кандидатуры арбитражного управляющего, назначение номинального директора и даже операции по выводу денежных средств и имущества на подконтрольные организации.

В последнем случае даже соблюдение строгой отчетности по выполненным работам не является гарантией избежания привлечения к субсидиарной ответственности.

Здесь показательно дело о банкротстве ООО «Стройальянс» (№ А41-78395/2016), в котором к субсидиарной ответственности привлекается целая юридическая корпорация – российский офис международной юридической фирмы Bryan Cave Leighton Paisner, специалисты которой неоднократно представляли интересы должника в судах.

По мнению конкурсного управляющего должника, ответчиком была создана схема по выводу активов должника через подконтрольные организации на аффилированные с юридической компанией лица, часть из которых уже ликвидирована.

При этом в рамках данного дела уже признаны недействительными сделки по оказанию юридической компанией услуг должнику в связи с отсутствием встречного представления, несмотря на предоставление со стороны ответчика более 1300 листов доказательств, подтверждающих выполнение и равноценность работ.

Также не единичны случаи попыток привлечения к ответственности юристов, представляющих интересы должника по доверенности.

В рамках дела о банкротстве кооператива «Уральская плодоовощная компания» (№ А76-22330/2018) одним из ответчиков по заявлению о привлечении к субсидиарной ответственности является внештатный юрист Вотинова Т.Ю. Еще в августе 2019 года суд первой инстанции принял обеспечительные меры в виде наложения ареста на имущество юриста, в качестве обоснования указав, что она представляла в судах интересы должника и его руководства на основании доверенности, содержащей «широкие полномочия». Несмотря на отсутствие в судебном акте ссылок на противоправное поведение юриста, а также на факт заключения ею сделок от имени должника либо наличия трудовых отношений с должником или с контролировавшими его лицами, суд апелляционной инстанции оставил обеспечительные меры в силе, а Верховный суд РФ отказал в принятии ее жалобы на рассмотрение.

Наличие такой практики довольно пугающе, поскольку арест может сохраняться на протяжении не одного года, пока будет идти судебное разбирательство.

В другом деле, рассматриваемым Арбитражным судом Московской области, в котором автор данной статьи непосредственно принимал участие в качестве представителя одного из ответчиков, конкурсный кредитор «Банк ВТБ» (ПАО) обратился с заявлением о солидарном привлечении к ответственности как бывших руководителей должника, так и юриста-консультанта – гражданки Царевой А.В., являющуюся представителем должника по доверенности и подписавшую от имени должника сделку, совершенную, по мнению «Банка ВТБ» (ПАО), в целях причинения вреда конкурсным кредиторам должника.

Суд первой инстанции посчитал достаточным основанием для привлечения Царевой А.В. к субсидиарной ответственности сам факт формального осуществления ею действий по подписанию сделки от имени должника. При этом, в доверенности, выданной представителю исключительно для заключения одной единственной сделки и удостоверенной нотариально, были прописаны все существенные условия сделки без предоставления полномочий на их изменение.

Царева А.В. не являлась сотрудником должника, не занимала руководящих должностей, не обладала возможностью принимать самостоятельные решения и определять финансово-хозяйственную деятельность должника.

На момент написания настоящей статьи апелляционная инстанция отменила акт первой инстанции в полном объеме. Вместе с тем сам факт возможности привлечения по сути «постороннего» человека к ответственности настораживает и в значительной степени усложняет хозяйственные операции по обороту имущества, ставя перед участниками делового оборота задачи по анализу дополнительной категории рисков при заключении и исполнении сделок по распоряжению имуществом.

Ранее Верховный суд РФ высказал позицию о том, что «представление консультаций по вопросам бухгалтерского учета и налогообложения в отдельности не свидетельствуют о наличии оснований для возложения на консультанта-бухгалтера ответственности за соучастие в доведении до банкротства», что также по аналогии может применяться и к консультации юридической.

Вместе с тем Верховный суд РФ отметил, что лицо является контролирующим и в случае, если оно извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения генерального директора.

Таким образом, вопрос о признании лица контролирующим необходимо разрешать с точки зрения наличия факта незаконной выгоды в результате недобросовестных действий органов управления должника.

Учитывая тревожную динамику в рамках рассмотрения споров о привлечении к субсидиарной ответственности, любой участник гражданского оборота, осуществляющий какое-либо взаимодействие с должником, имеет риск оказаться участником судебного разбирательства, где будет вынужден доказывать отсутствие своей вины в банкротстве должника.

При этом можно предположить, что число подобных споров в скором времени будет только увеличиваться, поскольку в условиях жесткой конкуренции юридические компании и отдельные специалисты готовы оказывать довольно широкий спектр услуг.

Вместе с тем, при рассмотрении данной темы возникает следующий вопрос – какая именно ответственность может быть применена в отношении юриста?

Конечно, у юриста, сопровождающего деятельность компании, гораздо больше информации и знаний относительно действующего законодательства, нюансов банкротных процедур и возможных схем сохранения активов в отличие от руководства компании. Именно консультации юриста являются ориентиром для руководителей в процессе принятия тех или иных решений, заключения сделок.

Однако можно ли считать юриста контролирующим лицом компании только по факту оказания им юридических услуг?

Представляется объективным, что нет. В данном случае юрист может нести ответственность за убытки, причиненные его противоправными действиями, но никак не субсидиарную ответственность, иначе сам институт субсидиарной ответственности перестанет быть «исключительным» и «экстраординарным».

Исключение составляют только случаи, когда юристы-консультанты сами непосредственно извлекают выгоду из недобросовестных действий руководства должника, но и здесь предстоит разбираться, в чем именно состоит извлечение выгоды и можно ли считать выгодой получение оплаты за оказание юридических услуг?

Подводя итоги, можно сделать вывод о том, что действующая правоприменительная практика предъявляет повышенные требования к стандартам добросовестного поведения лиц, предоставляющим консалтинговые, посреднические, юридические услуги. Однако четкой сформированной позиции по этому вопросу у судов пока нет, в связи с чем можно только предполагать дальнейшие варианты развития событий.