Андрей Быков: «России угрожает реальный голод»

Российская экономика пережила сильнейший шок в последние три месяца. В каком состоянии она находится сейчас? Есть ли отрасли, которые не пострадали?

Андрей Быков: Национальная экономика состоит из трудовых ресурсов, природных ресурсов и капитала. В настоящее время российская экономика находится в состоянии шока. Очень сильно пострадали люди. Причем по всей стране.

Ущерб нанесен почти всем отраслям народного хозяйства, но в особенности затронуты малый и средний бизнес. Большое число компаний получили пробоины ниже ватерлинии. А не пострадали такие отрасли как, например, интернет-торговля и фармацевтическая промышленность.

Что предприниматели делают для того, чтобы восстановиться? И как вы считаете, через сколько мы сможем жить так, как раньше?

Андрей Быков: Бизнес изо всех сил действует, прежде всего, в собственных интересах – ищет пути восстановления. Но все же, на первой скрипке играет власть. По Столыпину главной задачей правительства является создание условий для зарабатывания денег предпринимателями.

Экономика – это важнейший инструмент государства. Оно должно быть заинтересовано в достижении стабильности народного хозяйства, потому что без экономики нет государства.

А на вопрос сможем ли мы жить так, как раньше, сегодня ответа нет. Многое будет зависеть от того, что будет делать государство.

Какие самые важные выводы мы должны сделать из произошедшего за последние три месяца?

Андрей Быков: Три месяца карантина неожиданно для всех наглядно показали, к чему Россию может привести цифровая экономика. Ни до начала проекта цифровой экономики в декабре 2016 года, ни в прошедшие три с половиной года ни один экономист не видел тех опасностей, которые мы воочию наблюдаем в период ограничений.

Можно сказать даже больше. В прошлом ни один писатель-фантаст не предполагал возможности такого поворота событий, какие происходят в экономике в этом году.

Интересное и неожиданное наблюдение. Как это можно объяснить?

Андрей Быков: Вот уже три года Россия создает систему цифровой экономики. А в чем ее цель? Пока есть только предположения. На практике ее никто реально не опробовал. Хотя, например, к созданию цифровой экономики в США приступили еще в 1983 году. И за прошедшие 37 лет сами технологии прошли огромный путь развития.

Люди старшего поколения еще помнят счеты с деревянными костяшками, которые были в каждом магазине. Современные цифровые технологии отличаются от тех счет только скоростью арифметических расчетов.

Очень важно понимать, что в высоких технологиях нет вообще никаких экономических алгоритмов.

Алгоритмов нет потому, что в цифровой экономике заложено глубокое системное противоречие. Она нацелена на максимализацию прибыли, но не учитывает социальный фактор. Построение производственного цикла в цифровой экономике вообще невозможно.

А можете пояснить на примерах?

Андрей Быков: Нефть и другое сырье сегодня добывают дистанционно, без участия человека, через интернет вещей, через датчики. Даже заводы строятся без освещения, потому что там работают только роботы.

Именно ради максимализации прибыли высокие технологии убирают человека из производства. Люди становятся безработными. А жить-то им на что? Да, будут производить товары, но покупать их будет некому.

Если у людей не будет работы, то не будет и денег покупать еду и товары.

А значит, товары, произведенные на роботизированных фабриках, останутся нереализованными. В таком случае теряет смысл само промышленное производство. Теряет смысл и добыча сырья для производства товаров.

Экономика стоит на двух догматах – на товарном производстве и на стабильности. Стабильность требует возможности воспроизводства трудовых ресурсов. Ибо не может быть экономики без человека. А цифровая экономика саморазрушительна. Как, впрочем, и любая другая модель, построенная на идеологии прибыли.

А есть исторические примеры саморазрушения экономики?

Андрей Быков: Знаете, семь экономических реформ, проведенных с 1954 года по 1965 гг., перевели экономику СССР из идеологии самодостаточности в идеологию прибыли. Наша страна жила в идеологии самодостаточности при Александре III, при Столыпине, Сталине, Маленкове…

В результате перевода экономики в идеологию прибыли Хрущевым, была разрушена самая эффективная в мире экономическая модель концентрации производства.

Это именно та модель, которая дала нам индустриализацию, гигантское товарное производство и победу во Второй мировой войне. Эта модель концентрации производства возможна только на основе идеологии самодостаточности.

До Никиты Хрущева предприятия были нацелены на снижение себестоимости производства и повышение производительности труда. Цены снижались. Люди год от года жили лучше. До денежной реформы 1961 года не было инфляции. А вот реформы Хрущева перенацелили предприятия на получение прибыли. На место плана пришел хаос, государство потеряло контроль за экономикой. Это и было саморазрушением. И всего через четверть века Советский Союз рухнул.

Но разве максимализация прибыли это плохо?

Андрей Быков: Давайте я приведу такой пример. В погоне за максимальной прибылью транснациональные корпорации в 80-е и 90-е годы ХХ века перевели товарное производство из США и Западной Европы в Азию, прежде всего в Китай.

В итоге сегодня без Китая экономика США и Западной Европы просто не жизнеспособна.

Разумеется, это многим не нравится. В результате мы стали свидетелями ежегодных торговых войн между США и Китаем, которые наносят ущерб всей мировой экономике. А их причина лежит в системной ошибке, допущенной западными учеными-экономистами, согласовавшими перенос товарного производства в Азию. Им тогда казалось, что максимализация прибыли – это хорошая цель. А теперь уже нашему поколению приходится пожинать плоды того просчета.

Другими словами, вы хотите сказать, что результат трех месяцев кризиса – это прообраз того, что может быть в цифровой экономике?

Андрей Быков: Да, именно так. Ситуация принимает страшные очертания. В городах и в сельской местности есть люди, которым нельзя выходить на улицу и которым при этом уже нечего есть. У них нет денег на еду. Им жить не на что, ибо нет работы. Волонтеры работают на пределе, собирают крупы, сахар, хлеб. России сегодня при достатке в продуктах питания угрожает реальный голод.

Чтобы жить, нам вовсе не нужны высокие технологии. За прошедшие три месяца многим людям отрылось то, чего большинство из нас не замечало последние три с половиной года, прошедшие с запуска в России проекта цифровой экономики.

А с чем можно было бы сравнить эту ситуацию?

Андрей Быков: Например, в конце XVIII века во Франции серьезные экономические просчеты привели к страшному голоду. Великая Французская революция 1789 года была голодным бунтом. А голод снимает у людей страх перед властью. Происходит радикализация сознания, и все тормоза отказывают. Тогда в XVIII веке короля проводили на гильотину.

Еще один пример – Германия. Тяжелейшие репарации по Версальскому договору, помноженные на массовую безработицу и голод в результате мирового кризиса 1929 года, привели к власти Адольфа Гитлера. В итоге погибли пятьдесят миллионов человек. В том числе миллионы людей умерли от голода в концентрационных лагерях.

Каков же выход из этого положения?

Андрей Быков: Ни в коем случае нельзя допустить в России безработицу и массовый голод. Любой ценой не допустить. Чего бы это ни стоило.

России необходим ручной труд, массовое ручное производство. Веками мы жили на ручном производстве и при этом были сильной страной.

Если государство декларирует заботу о своих людях, то, прежде всего, она должна проявляться в организации рабочих мест. И параллельно должна быть забота о медицине, образовании, спорте.

Примерно семидесяти процентам населения России вообще не нужны никакие высокие технологии. И это очень серьезная цифра. Но жить-то этим людям надо.

Государство вполне способно организовать производство хотя бы на базе районных городов и восстановить все те производства, связанные с ручным трудом, которые у нас были. Но это в том случае, если государство реально заинтересовано в благе своего народа.

А вот как раз реализация этого блага и состоит в создании рабочих мест невысоких технологий. И вот тогда появится хорошая возможность сбыта невысокотехнологичных товаров повседневной необходимости.

Россия должна быть полностью самодостаточной в обеспечении населения продовольствием и простейшими товарами первой необходимости. И этого можно добиться в кратчайшие сроки, одновременно избежав безработицы и голода.

Людям нужно дать возможность работать и получать зарплату. Только тогда появится спрос и будут продаваться товары.

При этом зарплату необходимо полностью освободить от подоходного налога. Ибо зарплата доходом не является. Доход бывает у предпринимателей и у государства. А вот зарплата – это средство для выживания.

Разумеется, в науке, военно-промышленном комплексе, энергетике, в целом в промышленности цифровые технологии будут и далее играть важную роль. Но с этими отраслями связаны не более 30% населения. А думать надо обо всех.

Я лично ничего против высоких технологий, например, в ракетостроении не имею. В обороне, понятно, надо вкладывать в высокие технологии. Но бессмысленно переводить на высокие технологии всю экономику, оставляя людей без работы.