Михаил Василега: «Споры в банкротстве без медиатора – борьба ради борьбы»

Председатель Общероссийского профсоюза арбитражных управляющих Михаил Василега рассказал в интервью «Русбанкроту», в какой момент банкротного спора может подключаться медиатор, насколько он необходим в процессе и нужна ли для этого дополнительная законодательная база.

Насколько на ваш взгляд целесообразно использование процедуры медиации между налоговой службой и налогоплательщиком непосредственно в процедуре конкурсного производства в банкротстве?

Михаил Василега: В данном случае в процедуре конкурсного производства сложно договариваться с одним конкретным кредитором. ФНС является таким же кредитором как и все остальные. Стороны иногда готовы выкупить с дисконтом долг, погасить его. И вот здесь, чтобы ФНС имела возможность снижать стоимость долга – можно использовать медиацию. Потому что понятно, что в полном объеме требования погашены не будут, если должник признан банкротом.

Но закон о банкротстве предусматривает, чтобы фактически выкупить, погасить требования кредитора, чтобы они перешли к другому – нужно гасить всю задолженность с учетом пени. Это не совсем разумно и снижает мотивацию выкупать долг. Вот здесь как раз разумно вести переговоры между третьим лицом, которое готово погасить задолженность перед налоговой в конкурсном производстве, и налоговой о дисконте. В остальном, в процедуре нет каких-либо споров между налоговой службой и налогоплательщиком, которые можно было бы еще урегулировать.

На каком этапе в процедуре конкурсного производства может подключаться медиатор?

Михаил Василега: В процедуре конкурсного производства много других обособленных споров. Практически в каждом из них может подключаться медиатор. Потому что именно эти обособленные споры создают конфликтность в процедуре, затягивают процесс и существенно увеличивают сроки процедуры. К таким спорам относятся и привлечение к субсидиарной ответственности, и взыскание убытков, и оспаривание сделок.

Практически каждый обособленный спор может приводить к появлению медиатора.

В 2014 году я писал о применении медиации в банкротстве и как раз приводил примеры обособленных споров, какие из них медиабельные и проще решаются через привлечение медиатора. Иначе годами можно судиться и затягивать процедуры.

Если обобщить, медиатор в процессе банкротства – это хорошо?

Михаил Василега: Медиатор в процедуре банкротства – это, конечно, хорошо. Например, управляющий планирует оспаривать сделку условно на 100 млн руб. Если он видит, что реально получить из этой суммы хотя бы 10 млн руб., применив медиацию, то лучше получить их, чем не получить ни копейки. Или, например, когда кредитор жалуется на арбитражного управляющего, тоже вполне можно урегулировать спор с привлечением медиатора. Это будет быстрее, проще и эффективнее для всех.

Но есть проблема. Налоговая служба правильно отмечает, что у нее есть регламенты, и в процессе медиации, если сотрудник налоговой подпишется под соглашением о снижении суммы налога, к нему будут вопросы, в том числе о наличии коррупционной составляющей. Борись за все, пусть даже ничего не получишь. Также и арбитражный управляющий в банкротстве часто, исходя из формального состава, будет бороться до последнего, вместо того, чтобы взять что-то и рассчитаться частично с кредиторами, потому что потом его обвинят. И здесь появление независимого посредника снижает напряженность.

Именно медиатор делает легитимную договоренность, это его роль.

Часто в банкротстве происходят такие вещи, которые экономически неэффективны, но они процедурные. Управляющий вынужден бороться за всю сумму погашения долга, а это борьба ради борьбы. Без медиатора таких ситуаций не разрешить.

То есть медиатор сокращает объем бюрократической волокиты и приводит стороны к взаимовыгодному соглашению, чтобы они не боролись просто так?

Михаил Василега: Естественно. Самое главное, что медиатор – независимый посредник, и он тем самым делает так, чтобы условия были взаимовыгодными для всех сторон. Например, взыскивается с контролирующего должника лица миллиард, а он говорит – я вам готов заплатить 50 миллионов и снимите вопрос. А они говорят – нет, нам 50 не надо, мы с тебя взыщем миллиард и не получим ничего. Хотя задача то – получить какие-то деньги, столько, сколько возможно. Получается, неразумно. Но управляющий не может на себя этот риск взять. А когда будет медиатор – он может зафиксировать договоренность.

Текущее законодательство позволяет все эти бонусы медиации получить или нужны какие-то изменения?

Михаил Василега: Медиацию можно применять, мы ее применяли в банкротстве. Другой вопрос, что она не может получить широкого применения. Для широкого применения должна быть мотивация со стороны государства.

У нас же есть в законе обязательный претензионный порядок, он прописан. Люди его делают, требования отправляют. То же самое и с медиацией, нужно закрепить, чтобы без попытки медиации нельзя было рассматривать спор в суде. Но именно попытки, так как нельзя стороны заставить.

Если лицо, например, жалобу пишет на управляющего, или планирует оспаривать сделку и обратился к медиатору, медиатор вызывает вторую сторону.

Если вторая сторона отказывается, или в процессе переговоров не удалось достигнуть договоренности, тогда медиатор пишет, что к нему действительно обращались, но вторая сторона отказалась, или были попытки урегулировать спор, но не пришли к решению, и тогда уже идет судебный порядок. Это будет эффективно.