К субсидиарной ответственности впервые привлечены дети

Впервые к субсидиарной ответственности по долгам компании-банкрота привлечены дети контролирующих должника лиц. Такое определение 28 октября вынес Арбитражный суд Москвы по иску ФНС РФ в рамках дела о банкротстве ООО «Альянс». Это одно из самых резонансных определений в практике привлечения к субсидиарной ответственности (дело № А40-131425/16). Позиция суда продолжает тенденцию ужесточения ответственности в субсидиарной практике.

Результат был ясен с момента подачи налоговым органом заявления о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности. Окончательно он был поставлен с момента вынесения Определения СКЭС ВС РФ от 23.12.2019 № 305-ЭС19-13326 по делу № А40-131425/2016. В результате суды привлекли к субсидиарной ответственности на 311 млн рублей по долгам компании генерального директора и его жену по обвинению в уклонении от налогов и выводу активов.

При этом привлекать детей к субсидиарной ответственности не стали, но ВС допустил такую возможность, направив эпизод на новое рассмотрение.

И вот уже выводы арбитражного суда первой инстанции смогли удивить все юридическое сообщество.

Главный вопрос, на который суд не дал ответ в деле ООО «Альянс»

Если Верховный Суд аккуратно обошел вопрос о привлечении к субсидиарной ответственности детей генерального директора компании-банкрота, указав на необходимость привлечения детей к ответственности по общим нормам о деликтной ответственности (статья 1064 ГК РФ), то Арбитражный суд Москвы пошел значительно дальше, прямо указав в резолютивной части:

«Привлечь Самыловских Даниила Вадимовича и Самыловских Дмитрия Вадимовича в порядке привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам должника ООО «Альянс».

Рассмотрев дело, суд пришел к выводу, что передача имущества имела цель сокрытия его от кредиторов, поэтому дети должны возместить его стоимость. Однако в судебном решении нет ответа на главный вопрос – почему суд распространяет субсидиарную ответственность на лиц, которые не довели общество до банкротства?

Спорить с фактами, установленными материалами дела, трудно. Имущество действительно было переведено физическими лицами своим детям, но при этом оно не было выведено из ликвидных активов компании-банкрота, по обязательствам которого отвечает юридическое лицо. Даже если допустить в данном деле обоснованность доводов ФНС, недвижимость могла быть выведена из имущества родителей, но никак не из активов юридического лица.

Не буду цитировать многочисленные судебные акты и Пленумы, достаточно вспомнить норму Положения ст. 61.11. Закона о банкротстве – «привлечению к субсидиарной ответственности подлежат исключительно контролирующие должника лица».

Если суд привлекает детей генерального директора компании-должника к субсидиарной ответственности, то должны быть представлены доказательства, что дети – это контролирующие должника лица, и они причинили вред должнику и кредиторам.

Но суд первой инстанции этого не делает. Более того, суд сам отрицает принадлежность детей к категории контролирующих должника лиц: «К несовершеннолетним детям контролирующих лиц неприменима презумпция

контролирующего выгодоприобретателя (подпункт 3 пункта 4 статьи 61.10 Закона о банкротстве) в силу объективных особенностей отношений несовершеннолетних детей и их родителей, которым обычно присущи, с одной стороны, стремление родителей оградить детей от негативной информации, с другой стороны, повышенный уровень доверия детей к своим родителям».

Страшный сон о субсидиарной ответственности

Что делает суд? Он устанавливает солидарную обязанность по возмещению убытков, причиненных деликтным вмешательством в чужие договорные отношения, а затем приводит ее к общему знаменателю – субсидиарной ответственности.

То есть соглашаясь с доводами Верховного Суда об общеделиктном (но не субсидиарно-деликтном) характере ответственности детей генерального директора компании-должника, суд сначала применяет к ответчикам жесткие доказательственные презумпции, а затем выносит решение о привлечении их к субсидиарной ответственности, тем самым нарушая логику ВС РФ.

При этом стоит отметить, что один из ответчиков является несовершеннолетним.

Суд логично размышляет о желании родителя оградить ребенка от негативной информации, соответственно ребенку никак не может быть известно о незаконном мотиве совершения сделки. А элемент осведомленности является ключевым в процессе доказывания умышленности причинения вреда. Однако ближе к резолютивной части определения эти размышления теряются.

Почему нельзя привлекать детей должника к субсидиарной ответственности

1. Завышенные стандарты добросовестности и разумности

Данное определение самый противоречивый судебный акт, который я когда-либо видела. Суд, не определяет детей в качестве лиц, контролирующих должника, однако, говорит, что они были использованы в качестве «орудия», но при этом не применяет нормы, которые позволяют привлечь к ответственности.

Суд подчеркивает доверительный характер отношений родителей и детей. И в то же время говорит – дети не предполагали о вредоносном характере сделок. Однако вменяет потенциальную осведомленность.

2. Чрезмерно карательный характер института субсидиарной ответственности

Это самый принципиальный момент. Позволив ФНС воспользоваться в корне неверным и опасным способом защиты, Верховный Суд обрек детей на «гражданскую смерть».

Дети, ставшие «орудием» в борьбе родителей за активы и привлеченные к субсидиарной ответственности, не смогут освободить себя от этого долга личным банкротством, у них не получится выехать за границу или взять кредит.

И еще десятки формальных и неформальных ограничений ждут лиц, привлеченных к субсидиарной ответственности. Дети будут вынуждены начинать взрослую жизнь с грузом в десятки миллионов рублей.

Подмена правовых инструментов защиты

Суд первой инстанции указал: «В рассматриваемом случае спор о признании договоров дарения мнимыми сделками и о применении последствий их недействительности на разрешение суда первой инстанции уполномоченным органом не передавался». Но предложением выше делает совершенно удивительный (и противоположный) вывод: «Таким образом, суд приходит к выводу, что сделки, совершенные Кириенко Н.А (мать) и Самыловских Даниилом Вадимовичем (ребенок) и Дмитрием Вадимовичем (ребенок) по отчуждению имущества, обладают признаками мнимости».

И если Верховный суд только допустил мнимость сделок, то суд первой инстанции сделал вывод, что признаки мнимости точно есть. Этим выводом судья М.И. Кантар придал преюдициальное значение собственному утверждению, не подлежащего рассмотрению в данном обособленном споре. Пристальное внимание к мнимости говорит об одном – это и есть надлежащий способ защиты интересов налогового органа.

В своем определении суд рассмотрел возможность подачи заявления уполномоченным органом вне банкротства в силу ничтожного характера мнимых сделок. Полученное по сделкам вернется родителям по реституции, приставы в свою очередь обратят на имущество взыскание при исполнении определения арбитражного суда о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности. Но эта линия, видимо слишком сложная для заявителя, так и осталась лишь размышлением.

Риторическим остается вопрос – стоит ли настолько явно и бесцеремонно помогать одному из самых профессиональных участников арбитражного процесса. Налоговый орган избрал один из «жестких» и быстрых способов защиты – привлечение к субсидиарной ответственности.

Если бы суды остановились на привлечении к субсидиарной ответственности только родителей, встал бы вопрос об их личном банкротстве. В процессе рассмотрения дел и следовало бы заявить о мнимости сделок. Другое дело в силу длительности процедур банкротства взыскание долга по субсидиарной ответственности могло бы затянуться.

Конечно, можно искать логику в «правовых» обоснованиях суда первой инстанции, но здесь речь скорее идет о приоритете логики процессуальной экономии над логикой равной защиты частных лиц и уполномоченных органов. В ситуации, которую мы наблюдаем сейчас, суд попросту освободил ФНС от необходимости защищать свои интересы надлежащими способами и поощрил инициативу налоговой по наполнению государственного бюджета наиболее быстрым путем. Все это – проблема ответчиков по отдельному делу.

Что важнее, и Верховный Суд, и суд первой инстанции в очередной раз расширили зону применения субсидиарной ответственности и неправовых методов привлечения к ответственности бизнеса и связанных с ними лиц.